Боюсь - значит, контролирую.
Вот эта ужасающая штука, когда взрослые дети не могут отцепиться от пап и мам - не в финансовом смысле и не в бытовом, а в эмоциональном - почти всегда связана с контролем.

Контроль как потребность отслеживать, бдить, проверять. Как оно там? Не случилось ли чего? Не пахнет ли катастрофой? И нет уже сил нести эту вахту, и горело бы оно все синим пламенем, но часовой не знает выходных. Как мальчик из детского рассказа, забытый друзьями в парке. Он не живёт - он стоит на посту.

Часовые родом из детства. Они выросли в ненадежной или дезорганизованной привязанности, когда никогда не знаешь, как карты лягут. Вчера мама обнимала, а сегодня смотрит со злобой и не хочет разговаривать. То ласковая, то мегера, то хватается за сердце - мол, умираю из-за тебя, а через минуту уже щебечет с подружкой по телефону. Или ссорится с отцом так, что звенят люстры, и тьфу им обоим на страхи маленького человека, Тем временем маленький человек пытается их разнять, но кто б его послушал? Роскошный опыт выученной беспомощности, застревающий занозой посреди лимбической системы. А потом опять затишье, чай с бубликами, но это спокойствие уже таит в себе угрозу новой беды. Всё, что остаётся - не доверять. Жить на стрёме.

Опыт бдений не проходит бесследно. Он становится трудоёмкой привычкой и при худшем раскладе подменяет собою нормальную жизнь. Ну ок, на образование и работу драйва ещё хватает, а вот на личное... Да и какое там личное, если мама опять пьёт корвалол из-за того, что ты, мерзавец, вернулся позже восьми. А если ты убьёшь её этой своей автономией? Может, и правда лучше после работы - домой и сразу, не вымыв руки, звонить родителям? Тошно, но спокойно. Впрочем, тошно уже так давно, что почти нормально.

Родители как боль, как мясо без кожи. Любовь ли это? Да и к чёрту такую любовь, от которой сводит кишки. Уехать бы на край света. Туда, где не придумали сотовой связи - от всех своих страхов, от мыслей о профуканной жизни, от жутких маминых слов "я всю себя тебе отдала", от долга, который невозможно вернуть.
Oxana Fadeeva.