Если лошадь вам говорит, что вы псих, то это так и есть.
Любви хотят.
Чем старше, тем сильнее.
Чем громче бьют часы, тем отчаянней.
Всеохватывающей, всепрощающей - так, чтобы наконец-то отпустило.
Чтобы все беды, все боли и скрежеты растворились в огромной тёплой Вселенной.
И тогда разожмутся челюсти, отпустит остеохондроз, раскрутит поджелудочную, и можно будет стать той, какой тебя задумал Господь.
Доброй, милосердной, незамысловатой.
С легким дыханием и радостными подъемами по утрам.
Но нет любви. Только опостылевший Тиндер, только кунсткамера, откуда несёт пограничностью. И хочется уже захлопнуть эту дверь, замуровать навсегда, чтобы никакая надежда не просочилась. Судьба такая, сказать себе. Другой не выдали - терпи, пока жива.
И все кажутся угрюмыми уродцами. Ишь их сколько ходит вокруг. Развелось. Нормальные-то есть где, ау?!
Но однажды ночью приходит подозрение, что уродцы тоже хотят любви.
Что они тоже хотят исцеления от своих ужасных язв и болей, и надеются стать такими, какими их задумал господь.
Великодушными, смелыми, с расправленными плечами.
И от мысли, что все мы в одной лодке, сперва хочется шагнуть с земли куда-то в космический мрак. Потому что остаться в мире, где так мало любви, нет никаких сил.
Душно.
Тошно.
Страшно.
А потом под утро, когда уже брезжит декабрьский как-бы-рассвет, душа шепнет, что любовь можно вырастить.
Можно одной. Можно вдвоем, уж как сложится.
Наступит день, когда ты выйдешь на улицу, словно после долгой болезни, и увидишь, что вокруг - люди. Не монстры и не зомби, а просто люди, которым тоже трудновато любить.
Они стараются.
У них не всегда выходит.
Но теперь в их взглядах, морщинах, линии нерасправленных плеч будет мелькать тень любви.
И это будет прекрасно.
Oxana Fadeeva
Чем старше, тем сильнее.
Чем громче бьют часы, тем отчаянней.
Всеохватывающей, всепрощающей - так, чтобы наконец-то отпустило.
Чтобы все беды, все боли и скрежеты растворились в огромной тёплой Вселенной.
И тогда разожмутся челюсти, отпустит остеохондроз, раскрутит поджелудочную, и можно будет стать той, какой тебя задумал Господь.
Доброй, милосердной, незамысловатой.
С легким дыханием и радостными подъемами по утрам.
Но нет любви. Только опостылевший Тиндер, только кунсткамера, откуда несёт пограничностью. И хочется уже захлопнуть эту дверь, замуровать навсегда, чтобы никакая надежда не просочилась. Судьба такая, сказать себе. Другой не выдали - терпи, пока жива.
И все кажутся угрюмыми уродцами. Ишь их сколько ходит вокруг. Развелось. Нормальные-то есть где, ау?!
Но однажды ночью приходит подозрение, что уродцы тоже хотят любви.
Что они тоже хотят исцеления от своих ужасных язв и болей, и надеются стать такими, какими их задумал господь.
Великодушными, смелыми, с расправленными плечами.
И от мысли, что все мы в одной лодке, сперва хочется шагнуть с земли куда-то в космический мрак. Потому что остаться в мире, где так мало любви, нет никаких сил.
Душно.
Тошно.
Страшно.
А потом под утро, когда уже брезжит декабрьский как-бы-рассвет, душа шепнет, что любовь можно вырастить.
Можно одной. Можно вдвоем, уж как сложится.
Наступит день, когда ты выйдешь на улицу, словно после долгой болезни, и увидишь, что вокруг - люди. Не монстры и не зомби, а просто люди, которым тоже трудновато любить.
Они стараются.
У них не всегда выходит.
Но теперь в их взглядах, морщинах, линии нерасправленных плеч будет мелькать тень любви.
И это будет прекрасно.
Oxana Fadeeva